1 августа 94 года
00:40 Ночь отворяется передо мной как загадочный Сезам, щедрая августовская ночь…
Дорогой Глеб Александрович,
не знаю застанет ли вас это запоздалое письмо дома, или
Я понял вдруг ясно и четко, что все кончилось, прошло и что скоро я буду вспоминать обо всем этом, как вспоминаю о том, что было в юности. Если, конечно, у меня останется время на воспоминания. К сожалению, я это сознаю, время мое уходит вместе со мной и мне его уже не жалко. Мне не на что его тратить, я все равно ничего не успею.
Я вдруг с безжалостной ясностью понял…
Бок не дает покоя, болит и временами так сильно, что меня пробивает холодный пот. Господи! Прости меня грешного.
03:40 Из-за болячек своих не могу работать. Боль лишает ум ясности.
…
2 августа 94 года
01:20 Приехал Витя Селиверстов. Прокатились с ним до Большой Вишеры. Я искупался в реке, а он поздравил дочку с шестнадцатилетием – высокая стройная дочка, позволила отцу поцеловать себя в щёчку и побежала к таким же высоким и стройным подружкам, загоравшими на берегу. Здесь же на берегу под охраной огромного пса загорала … Ольга— первая жена. Большая Вишера пахла зноем, пылью и сеном.
Вечером мы ездили на Спасское озеро, прихватив за компанию Леву Гептинга. Вода в этом маленьком торфяном озерке поверху была тёплой, а в глубине жутковато холодила ноги. Непроницаемо черная вода была неподвижна, как ртуть. Вместе с нами там кормила слепней комаров компания молодых людей с детьми. Они жгли костер, подбрасывая в него “для дыму” зеленые ветки с листьями.
02:10 Собирался поработать в искупление эпикурейски прожитого дня, но в голове моей нет столь необходимой для дела ясности. И спать я хочу, как сурок. Поэтому лягу и постараюсь выспаться до приезда Славика. М.б. в пятом часу он приедет.
3 августа 94 года
13:00 Мошенское. Утром, около пяти часов приехал Славик (я еле встал после бессонной ночи), мы попили чайку и побежали на электричку. В Веребье нас поджидал младший Магомед. Мы устроились на одеялах в холодном, выстуженном купе и поехали себе, не видя света белого. Славик мучился от аллергии, чихал и кашлял, а я пытался заснуть, но холод мешал мне погрузиться в сон.
4 августа 94 года
Топлю баню у Куликовых, бессчетно купаюсь с мальчишками и без них. Вода теплая, славная и плывут в ней пухлые белые облака, напоминающие детство.
Взрослые дети не отдаляют детство, а напротив приближают. Они взрослеют, запятая а мы возвращаемся туда, откуда они уходят.
Насквозь дырявую куликовскую баню я все же натопил, заварив в котле с десяток трав. И пару нам хватило. Раз пять кидались мы в воду, до изнеможения хлестали с вениками и опять бежали к реке. Удовольствие это кончилось для меня головной болью и усталостью. Ребятам же хоть бы хны. Эдик сидит у компьютера, играет, как маленький, в каких-то монахов, а Костя с Павликом пошли прошвырнуться по Мошенскому.
Вчера на сон грядущий я считал им “Кобиасов”. Поразительный рассказ. Каждый раз он возвращает к тому необыкновенному состоянию, когда жизнь кажется даром Божьим.
5 августа 94 года
21:40 Весь день я мучаюсь головной болью. Ребята уехали в Опеченский Посад, а я и помыслить не мог о том чтобы куда-то ехать. Спасался рекой. Искупаюсь, вылезу на берег, и лежу пластом на траве… И спал сегодня, спал без конца, впадая в какое-то полуобморочное состояние.
Сейчас, слава Богу, полегче. Я даже боюсь в этом признаться, чтобы не сглазить.
22:15 Сумерки. В таком вот сумеречном свете снятся мне необыкновенные сны, которые я потом долго помню.
Перенес стол поближе к дому, через удлинитель подключил настольную лампу и теперь, кроме комаров, мне никто не мешает. Можно работать хоть всю ночь.
23:50 Ночь обступила меня со всех сторон тьмой и звоном кузнечиков. Лают собаки вдали и вблизи, с площади доносятся голоса, шум и смех. Машины с ревом проносятся по дороге…
6 августа 94 года
Опеченский Посад. Не успел приехать, как позвонил Володя Михайлов и приказал в понедельник отправить материал с поездом, который уходит из Малой Вишеры в 10:40. А у меня там еще и конь не валялся. Уезжать не хочется, но деваться мне некуда, придется ехать.
Мылись в бане у В. П.. Баня новая и пока что без света, но жару в ней хватает
7 августа 94 года
16:30 Окуловка. Духота неимоверная. До Боровичей довез меня Роман – Рамзан, ехавший со всем семейством на какой то шикарная иностранной машине в Любытино.
17:35 Стоять в Торбине нам по всей видимости еще долго. Духота
Дома я ничего не успел, да и сейчас у меня нет никакой охоты заниматься пожарным бизнесом.
23:45 На остановке в Посаде встретил Вовку Куразова с сестрой Людмилой. Тетя Вера плоха и Вовка приехал проведать её. Полноватый, заметным животиком мужик с хриплым (почему-то) голосом и рыжими бакенбардами-мой одноклассник Вовка Кураз, которого я помню тощим, глупо заносчивым, фанфаронским мало совпадали друг с другом. Точно так же, наверное, я в его представлении мало походил на прежнего Вовку Краснова.
8 августа 94 года
19:45 Сделал для Володе материал о “Пожсервисе”, закончив его часам к шести утра. Выправил, подклеил, прилег на час, чтобы не опоздать к 47 поезду. Встал совершенно очумевшим, сполоснулся под душем и побежал на вокзал. Но поезд опаздывал и вместо 10:40 я отправил пакет во втором часу.
9 августа 94 года
Вечером пришел Мишка с початой бутылкой “Лимонной”, сварил рыбного супу из консервов, под который мы и приступили к питейным занятиям.
Время ушло на праздные разговоры, просмотр двух длиннейших фильмов по телевизору, слушание старых пластинок
10 августа 94 года
18:45 Небо затянуто тучами. Заметно холодает. Ругаю себя за бесцельно прожитый день, а что толку ругать, когда время потеряно?
11 августа 94 года
22:35 Лето кончилось. Погода испортилась и запятая по-видимому, надолго. Мелкий надоедливый дождь, студеный ветер с Балтики. Нестерпимо болит голова. Таблетки не помогают. Раскалываются виски, в глазах туман.
Полегчало только к вечеру.
12 августа 94 года
07:25 Встал рано. Сегодня надо много успеть. Собираюсь в Мошенское. Дождь моросит за окном. Сыро, серо и уныло.
Днем. Зашел к Мишке в редакцию и зачем-то выпил у него треть стакана бормотухи, от которого у меня разболелась голова, до так сильно, что остаток дня я провел…
13 августа 94 года
16:45 Домой никак не уехать. И сегодня и завтра я обречен на одиночество, от которого, кажется, скоро завою. Дождь идет. И вдруг, как подарок уязвленной душе моей, – солнце выглянуло из-за туч. В мокрых осиновых сумерках засияли (воссияли!) дождевые алмазы.
И опять потускнело небо. Для успокоения души слушаю Костину кассету с “Временами года” Вивальди, которую он записал специально для меня. И кажется мне, что небеса, подчиняясь музыке, меняют цвет, а осина дрожит и колышется в согласии со скрипками, флейтами и клавесином…
На вокзале ко мне подошел молодой, прихрамывающий парень в жилетке вязаной поверх клетчатой рубашки: “Простите пожалуйста, гневающийся меня… Рублей может быть двести…” Он бормотал что-то до меня плохо доходящее – “Если можете, конечно…”
Я вытащил из кармана 500 рублей, протянул ему. “Спасибо, спасибо вам” – сконфужено говорил он мне уже в спину, потому что я подал ему деньги машинально, не вникая
А в электричке вошел на остановке старик с баяном: “Я ни о чем не прошу… Разрешите сыграть для вас?” И он заиграл (довольно неплохо) вальс, медленно продвигаясь на старческих ногах по проходу. в кармане коричневого кузова пиджачка ему совали синенькие сотки. Я тоже протянул деньги, содрогнувшись в душе от жалости к этому (слепому наверное) человеку с колодками на лацкане пиджака. Он шел, слегка запрокинув голову, медленно, шаркая подошвами растоптанных ботинок по заплёванному полу. У дверей старик оборотился: “Спасибо, люди добрые!” и поклонился в пояс.
14 августа 94 года
01:10 Грустно и тяжело. Одиночество давит и душит.
20:00 Сходил для развлечения в город. В торговых рядах сегодня другие коробейники. Купил две лампочки, чтобы хоть что-то купить. Встретил Кольку Алексеева, бессловесного супруга Валентины Феофановы, которую видел не далее как третьего дни
Закон парных случаев. Обвешанный покупками Колька, помявшись, предложил выпить с ним по случаю дня строителя. “Я хотел выпить рюмочку, а нигде теперь в разлив не дают. Пришлось взять бутылку. Женка дома ругается, а сегодня праздник… давай, а?”
Ну что мне было делать? Пить я никак не хотел, но и обидеть бедного, затюканного Николая мне тоже не хотелось. “Ладно, только чуть-чуть, чтобы тебя уважить. Меня ждет работа.” И вот в каком-то дворе он попросил стопку и мы выпили понемногу и разошлись с таким чувством, точно только что выполнили важное дело.
О его (Костиных) записках, кстати, говорила сегодня Антонина Георгиевна. Я встретил ее, когда шел за водой на колонку. “Какой у вас молодец!” — говорила она своим милым девичьим голосом и я представлял какой красивой и кокетливой она была в молодости и улыбался ей так, будто мы по крайней мере одногодки. – Я считаю его записки и представляю как он там жил.”
У А.Г. украли свеклу с грядки. “Самую хорошую вытаскивали, а плохую оставили. Аккуратно так. Просто молодцы. А морковка моя им не понравилась. Вытащили и оставили на грядке. А у Танечки (соседки) лук украли и огурцы у нее все время воруют.
23:20 Приехал на минуту Витя Селиверстов. Выпил чашку кофе, оставил огурец и морковку и уехал. Завтра обещал быть. Если получится.
15 августа 94 года
0:45 Опять зашумел за окнами дождь, забарабанил по железу карниза. Перебирал тетради, заглянул в одну из них, 22-ю по счету, и опахнула меня десятилетней давности жизнь со всем, что в ней тогда было. А было тогда все по-другому. Спокойно, размеренно, неторопливо… Не знали мы той бешеной суеты, в которой барахтаемся теперь.
14:10 И сегодня мне не уехать домой. Точно в вязком болоте. Чем большое трепыхаюсь, тем глубже вязну.
19:15 Устал. На этом бы поставить точку и ничего не говорит, ничего не писать, ни о чем не думать…
16 августа 94 года
..
22:10 Мошенское. Из Боровичей добирался попутками. Доехал сперва до Передом на подвернувшемся тухунском автобусе, зашел к Вите Преснякову, выпил у него чаю и вместе с ним отправился на дорогу поджидать попутку. С полчаса мы продрожали на ветру и попутку все же дождались. До места я добрался с попутным Камазом.
17 августа 94 года
22:30 Холодно. Днем было всего-навсего плюс десять, а к ночи сулят температуру не выше двух градусов. Вода в реке остыла и обжигает, как в сентябре. Вечером я все же искупался, переплыл на ту сторону, побарахтался у плота…
18 августа 94 года
Ездили на рыбалку в Подол. Ездили – это громко сказано. На самом деле до Белей мы топали пешком, а это десять верст с лишечком и только оттуда действительно поехали с Колей Васильевым. Он согласился довезти нас до места на своей машине. По дороге договорились рыбачить вместе. Они с Володей на резиновой лодке, а мы втроем на дяди Васином дрендоуте. Клевало плохо. На озере было студено и сумачно. Сизые хмурые тучи бороздили вечереющее небо, мелкая злая волна плескалась о лодочные борта, поплавки трепыхались и подскакивали, как резиновые, а желанной поклевки все не было. Мы переплывали с места на место и только с наветренной стороны острова стало понемногу клевать. За полчаса натаскали десятка два окушков, ершей, плотичку и подлещиков.
Домой возвращались в потемках. Над лесом плыла луна.
19 августа 94 года
Яблочный спас. Истопили баню у Куликовых. Напарились с Костей, напрыгались в студеную, обжигающую воду
20 августа 94 года
16:20 Опеченский Посад. Вчера было тихо и солнечно, а сегодня дождь хлещет с самого утра и небо без единого просвета. В Боровичах мы вымокли пока шли от базара до автостанции. Автостанция была битком забита народом. Как всегда в таких случаях, работала одна касса и трех. К ней выстроилась громадная очередь, которую мы вряд ли бы одолели, если бы не доброе вмешательство Гали Овечкиной. Она купила нам билеты, и мы благополучно сели в подошедший “Икарус”.
Пишу у Наташи, тяготясь ожиданием бани. Надо было ехать до места, а уж потом идти в гости. Но мы с Костей сошли у кладбища и застряли здесь. Холодно. Я мерзну у окна, и пишу эту ересь под завывание ветра.
21 августа 94 года
1:35 Жду ребят, но они, похоже, останутся на ночлег у Наташи. Проводил ее до дому. … Дождь шелестел в листьях и ночь казалась у реки особенно глухой и дикой.
В Посаде только и разговоров, как о недавнем убийстве в Боровичах четырех кооператоров, пятый лежит в реанимации. Среди подозреваемых …. . Передо мной отпечатанная типографским способом листовка “Боровичский ГОВД разыскивает…”
{Из записаной книжки}
16:35 На набережной я подобрал лиственное сердечко тополя, желтевшее в траве. Лето кончилось. Река дышит осенней (неразб.) и усталостью. Сегодня разведрело, и ветер, перебирая березовые листья, шумит временами совсем по-летнему. Но нет ничего обманчивее беспечного шелеста листьев. Засыпанная палым листом крыша. Рябина под окном. Картина из детской книжки. Я жалею, что не художником суждено мне родиться. Какие рисунки делал бы я к детским книжкам, какие пейзажи бы писал…
Впрочем, все это детство. Легко думать о том, чего ты никогда не делал.
Меня поразила громадность церковного здания, отремонтированного трудами Володи Глездунова. Как к нему не относись, а работа им проделана громадная. Одного только мусора он вывез восемь машин изнутри и шесть снаружи. Фабрика оставила после себя только грязь и разруху. Следы её еще видны повсюду. Шестьдесят пять лет обитала в этих стенах сперва трикотажная артель, а потом филиал Егольской фабрики
Купол был разобрал и вместо него из битого кирпича сложена была пристройка, в которой располагался красный уголок.
22 августа 94 года
10:00 Уезжаем на Бологовской электричке. Туманно-мглистое утро. Электричка на торопится. Стоим уже минут десять. Спать не хочу. Лег поздно. Ребята пришли во втором часу ночи. Да потом еще разговаривали часа полтора, писали свои дневники. Даже Эдик завел для этой цели тетрадь.
День рождения ему отмечали у Наташи. Кроме мальчишек была Эдикова девушка К. и её подруга Н.. К. кокетничала сразу со всеми, бросая быстрые ласковые взгляды то на одного, то на другого, то на третьего… Н. сидела волчонком
23 августа 94 года
6:00 Опять ему в Мошенское. В электричке холодно и малолюдно. Сизое, непроспавшееся утро, темные контуры придорожных кустов, запах росы и палых листьев… Вот и осень на пороге. Грустно и смутно на душе. Как она, бедная, выносит все, что я сваливаю на неё, на умея и не берясь за труд в чем-либо хорошенько разобраться.
6:20 Читал вчера дневники Дмитрия Голубкова, напечатанные в десятом номере “Юности” за прошлый год. Насколько же они лучше вымученного романа “Восторги”. Не все, увы, годится для литературы, не всякий сор идёт в дело.
6:35 Стоим, едва отъехав от Бурги. Холодно. Нездоровый румянец рассвета окрасил край неба над лесом.
15:00 Окуловка. Возвращаюсь восвояси. Электричка по какой-то причине задерживается. Если бы не задерживалась, я бы на нее не успел, потому что из Боровичей я выехал только в два часа. В вагоне душно, а переходить в другой нет никакого желания. Устал.
15:30 Перебрался все же в другой вагон. Здесь попрохладнее. Но ждать от этого не легче. Дорожные мысли рассеиваются, как дым. Ничего не остается он них, крому мучительного чувства бесполезности.
16:10 Электричка еле ползет.
24 августа 94 года
Утром меня разбудил телефонным звонком Саша. Он хотел поговорить с Эдиком, но Эдик с Костей на первом автобусе уехал в Новгород. Вернулись они в восьмом часу.
А я ходил в домоуправление за справкой, пробежался по магазинам в поисках подарков для Эдика и Ульяны. Ничего путнего, увы, не обнаружил.
Приезжал Витя Селиверстов в компании с Борисом Викентьевичем Никитиным, стихи которого он мне когда-то читал. Невысокий, худой человек в светло-серых, хорошо отглаженных брюках и черном пиджаке. Типичный интеллигент-шестидесятник. Щеточка усов, косой пробок по моде шестидесятых. Он учился в одно время с Колей Лавровым и однажды, когда его собутыльники украли с бумагами Колин дневник, он вернул его хозяину. “Это был чистый человек, святой…” – говорил он выпив со словами: “Если позволите…” очередную рюмку водки, – “Я его мало знал, но меня он всегда поражал своей искренностью”
Сейчас Б.Н. баллотируется в думу областную от ЛДПР. Странный он человек. Утонченность манер и вкусов соседствует с безвкусием и общими местами в мыслях, словах и образах.
В тот же вечер приходил Виктор Мингалев.
25 августа 94 года
7:37 Электричка на Питер. Разгромленая, с вырванными сидениями, донельзя грязная. А билеты дороги. За что, скажите на милость, заплатили мы на троих десять тысяч рублей? За эту грязь, за этот бардак вселенский.
9:00 Чудово. Почему-то стоим здесь вот уже с полчаса. А теперь стоим в Любани – времени уже без пяти десять. День обещает быть солнечным и теплым.
19:00 Проводили Эдика на поезд и теперь отбываем восвояси со Славиком Тараскиным.
26 августа 94 года
23:50 Вечером ходили с Костей, Славиком и Ольгой Лавровой к отцу Дмитрию, но он мылся в бане с Мироном. Ждать мы его не стали, воротились домой. День ушел в пустоту, как лист с дерева упал.
27 августа 94 года
Опеченский Посад. Добирался как Бог на душу положит. В Окуловке опоздал на автобус в 4:30, ждать шестичасового не стал, отправился на перекресток в слабой надежде уехать раньше. Но ничего из этой затеи не вышло. Сел все равное на шестичасовой. В Боровичах через весь город направился на Парковую, где и подобрал меня сосед Геннадий Иванович. Мамы дома не было и я напросился в баню к Степановым.
28 августа 94 года
Успение Божией Матери. Еле встал. Голова раскалывается и мне тошно становилось от одной мысли, что надо куда-то идти. Служба в церкви шла своим чередом. Отец Ефрем вел её, а помогали ему два молодых дьяка. К началу крестного хода прибыл отец Николай.
29 августа 94 года
“Всякий, кто долго мучается, виноват в этом сам.” (Монтень) Я промучился два дня кряду и все по собственной глупости. Давление опять подскочило. В больнице мне намеряли 140 на 105.
30 августа 94 года
8:40 Уезжаю с хвойнинским автобусом.
Электричка ушла на два с лишним часа позже обычного. Домой я добрался к трем часам. Работать, к сожалению, не мог. Слабость и туман в глазах. Дорогой читал и дремал.
31 августа 94 года
21:35 Последний день нынешнего лета отметил тем, что съездили с Витей Селиверстовым за грибами. В лесу было сыро – раза три-четыре принимался дождь и к вечеру, когда мы тронулись в путь, он припустил еще раз. Грибов набрали вдоль дороги, далеко от нее не отходя. В основном это подберезовики, моховики и маслята.
Костя нашел белый гриб. Витя уже уехал. Как всегда, он бывает у нас проездом.
Володя Михайлов звонил. Сегодня он собирается выехать, завтра утром будет в Вишере.
Пишу, превозмогая болезненную усталость, которая так и тащится за мной все последние дни. Да еще зубы схватывает.
Миша, крепко поддавший, звонит и по третьему кругу талдычит одно и то же. Сегодня он вернулся из Окуловки, куда ездил незнамо зачем.
Вчера мы были у отца Дмитрия. Он пригласил нас на день рождения Варвары. Ей исполнилось 6 лет